на пылкое мяуканье, который подстегнул его ещё больше. Страх обойтись с ней слишком грубо растаял, и бёдра их судорожно задёргались с ограниченным положением тел размахом.

Они действительно ощущали себя парочкой весенних котов, или даже корсов. Громкое дыхание на грани стона распаляло их до безумия. Оба стремились к развязке во весь дух, не рискуя затягивать момент беззащитности даже в безлюдном, но всё же открытом месте, однако она не спешила, немного помучив их, возможно, из-за той же непривычной обстановки, и тем самым сделала кульминацию ещё сладостней.

На этот раз Кларед изрядно отстал от возлюбленной, замершей, переживая экстаз, а когда её стон затих, приподнялся, чтобы сделать свои движения сильнее. Все ограничения спали, растопленные страстью, и он со всей дури вонзался во влажное тесное нутро, помогая себе руками, рвавшими бёдра Алрины на себя.

Любимая начала повизгивать от нестерпимого удовольствия, и когда, наконец, его настигла разрядка, он почувствовал вторую волну её конвульсий, оказавшуюся сильнее первой. Его тоже залила особо жгучая волна наслаждения, так что мозги вообще отключились от действительности на несколько мгновений. Словно в голове взорвалось солнце, и они оба растворились в его лучах.

Когда они оба спустились с небес на землю, он опустился на пятки, поднимая её тоже в сидячее положение, стиснул в крепких объятиях со спины и прошептал на ухо:

— Знаешь, глядя на тебя в отряде, никогда не подумал бы, что ты такая ненасытная.

— Если честно, я тоже, — Алрина потёрлась щекой об его нос, а потом вывернула голову назад, чтобы заглянуть в глаза своим сияющим взглядом: — Просто ты такой… такой… мой!

Это простое слово вызвало в сердце Клареда горячую волну… Благодарности? Нежности? Или именно так ощущается любовь? Словно сердце распахивается на весь мир и стремится заключить дорогого человека внутрь себя… Он махнул рукой на попытки подобрать слово и просто выразил свои чувства в поцелуе, придерживая голову возлюбленной так, чтобы она не свернула себе шею.

Потом они всё-таки неловко поднялись, слегка отсидев себе ноги, и натянули штаны обратно. Обменялись ещё одним тёплым объятием с нежным поцелуем, выражающим признательность за удовольствие, и нехотя вернулись мыслями в действительность.

Алрина предложила набрать алтами с собой. Припасённая для длительной прогулки еда перекочевала из сумы в желудки, и на освободившееся место влюблённые нарвали ещё твердоватых плодов — нежная кожа совсем спелых сразу же расквашивалась.

Они ещё немного осмотрелись в деревне. Нашли на одном из огородов целые заросли кукубриты, но её тяжёлые плоды ещё не поспели. А вот цахера, как корнеплод, была уже вполне съедобной. Алрина прихватила парочку — добавить в кашу на ужин.

Кларед углядел основательно заколоченную кузницу, но в неё, судя по следам от клинков на дереве, не смогли пробиться и предыдущие посетители. Тут нужен был топор или лом.

За деревней находились поля, в которых, судя по виду растительности, не до конца сняли последний урожай. Сорняки перемежались с довольно неровными участками злаков. Однако ни у воспитанника монастыря, ни у кочевницы не доставало знаний, чтобы определить, какие именно культуры здесь росли. При их приближении в воздух взмыла стая пшёнок — видимо, птиц привлекали зёрна.

Вдаль уходила неширокая дорога — одна колея. По идее, она должна была вести в замок или хотя бы к дороге от Селвидома на Москил. Кларед предложил вернуться по ней, чтобы уж полностью исследовать обратный путь. Так они и поступили.

Через речушку, питавшую мельницу и поля был перекинут небольшой мост: дубовые брёвна на каменных основаниях — видимо, для телег, потому что для всадника глубина здесь была незначительной. Сразу за речкой их ждала развилка. Левая ветка выглядела более наезженной и сворачивала по открытой местности круто на запад — видимо, к Москилу. Они же выбрали правую, уходящую в лес. Она-то и привела их к Селвидому, точнее на просеку неподалёку. Ещё на пути к замку оба пересекали эту тропу, но Алрина тогда избегала дорог, а Кларед следовал за ней.

* * *

Через пару дней еда подошла к концу и снова встал вопрос, что делать дальше. Но поскольку ничего нового за это время влюблённые не придумали, будучи больше заняты друг другом, то решили пока остаться в замке, чтобы посмаковать своё счастье, век которого, как оба справедливо опасались, обещал быть недолгим.

Конечно, они обсуждали, кем может быть Морена на самом деле, что задумала высшая сила, стоящая за ней и за Орденом Смерти, и как всему этому можно помешать, но сведений у них было недостаточно, поэтому все подобные разговоры приводили лишь к досадному ощущению бессилия.

Благодаря им, однако же, Кларед впервые задумался о том, что богиня, которой служит Орден Смерти не отражает само собой разумеющийся порядок вещей и не являет собой высшую справедливость, а может использовать Воинов в каких-то своих корыстных целях.

Вот только необходимости вырвать из лап предводительницы нартов Меч это не меняло, а если верить, что сверхъестественная скорость Морены объяснялась её подключением к Тёмной Матери, то для победы над ней всё равно надо было пройти полное посвящение и обрести соответствующие способности. Алрину такие разговоры неизменно приводили в болезненное состояние, поэтому Наречённый в итоге умолкал, хотя не переставал об этом думать.

Единственной альтернативой было всё же проникнуть в стан врага и там как-то исподтишка убить ахсару, в надежде, что тогда кочевники послушают Дарго, который всегда высказывался против оседлого образа жизни, и уйдут восвояси. Но слышать об этом Алрина тоже не желала. Хотя на самом деле задумывалась неоднократно, ведь это казалось единственным способом удержать любимого от Обручения со Смертью. Причём идти, несомненно, надо было одной, чтобы не рисковать его жизнью и не давать Морене в руки очередное слабое место для удара в самое сердце.

Однако каждый раз, стараясь уговорить себя на подобный подвиг, Алрина сталкивалась с непреодолимым страхом. У неё словно подгибались колени, не в силах удержать необходимую твёрдость. Сила духа покидала её, а без веры в победу такое предприятие было равноценным добровольному походу на бойню, уж в этом-то она была уверена.

Так они и досидели до поздней осени в Селвидоме. Пару раз ездили в Москил закупиться зерном, маслом, солью, мукой и инструментами. Кларед поставил на жёсткие подпорки бричку с порванными подвесными ремнями, нашедшеюся в каретнике, и они использовали её как тележку. Накосили для лошадей сена и злаков в деревенских полях, собрали тамошний урожай. В Москил ездили кружным путём через деревенскую развилку, чтобы не наводить лишних людей на мысль о